4 октября исполняется 71 год со дня, когда наш земляк, ученик первой школы Владимир Крупский  вместе с летчиком Аркадием Ковязиным совершил побег из немецкого плена на самолете. О факте этого побега в своей книге «Кому ты так обязан», изданной в канун 65-летия Победы, упоминал писатель, публицист Валерий Кириллов, приводя текст сообщения калининских чекистов в НКВД СССР. Во многом благодаря именно этой публикации внуку Владимира Крупского Анатолию Крупскому удалось несколько лет назад восстановить историю побега и выполнить волю своего родного деда-фронтовика – побывать на могиле его погибшего брата.

Теперь, уже в канун 70-летия Великой Победы, в газете «Советская Россия» был опубликован материал В.Я. Кириллова, в котором автор открывает новые страницы этой поистине героической истории…

«Заинтересуйтесь. Л. Берия»

В мае 2014 года в телефонной трубке раздался незнакомый молодой голос:

– Это Анатолий Крупский, предприниматель из города Дубны…

«Крупский… Крупский…», – пытаюсь сообразить, откуда мне известна эта фамилия.

Анатолий продолжает:

– В Интернете я обнаружил вашу книгу «Кому ты так обязан», а в ней – сообщение калининских чекистов в НКВД СССР, в котором упоминается Владимир Михайлович Крупский, родной брат моего деда.

Вот та выдержка из книги.

«Ушел из жизни полковник КГБ СССР в отставке Евгений Степанович Федоров, издавший книгу «Правда о военном Ржеве», но так и не успевший издать книгу о подполье в Калинине. Незадолго до кончины Евгения Степановича мы разговаривали с ним по телефону. Мне хотелось прояснить ситуацию относительно сообщения, поступившего 5 октября 1943 года из Калининского УНКВД в НКВД СССР:

«Из Калинина. Принято по ВЧ. Сов. секретно. Москва. НКВД СССР – тов. Серову.

В 14:00 4.10. 43 г. на территории Оленинского района Калининской области приземлился самолет марки «Штолк» (итальянский). Экипаж самолета в составе: 1) Ковягин Аркадий Михайлович, 1915 г. рождения, уроженец г. Свердловска, летчик, имел звание лейтенанта, служил в 212 авиаполку дальнего действия, попал в плен в 1941 году, когда сделал вынужденную посадку на оккупированной немецкой территории в Ленинградской области. В плену окончил школу диверсантов. 2) Крупский Владимир Михайлович, 1922 года рождения, уроженец Ленинградской области, в Красной армии с 1940 года, служил в 4-м стрелковом полку 93-й стрелковой дивизии в должности помощника командира взвода. В плен попал в 1941 году под г. Невель.

Оба, будучи в плену, работали на рижском аэродроме. При приземлении задержаны постами службы ВНОС. 4.10.43 г. в 8:00 захватили указанный самолет и вылетели курсом на Иваново, из-за нехватки горючего приземлились в Оленинском районе. Самолет исправный, находится на месте посадки и охраняется командой поста службы ВНОС. Экипаж самолета направлен в Москву».

На сообщении значится: «Тов. Абакумов, заинтересуйтесь. Л. Берия. 5/10». Руководитель «Смерша» В.С. Абакумов направил письмо по инстанции с указанием «немедленно расследовать и доложить».

Чем завершилось расследование? Что это были за люди? Смельчаки, улетевшие из немецкого плена? Или диверсанты? Евгений Степанович при всей своей информированности этого, к сожалению, не знал…»

«Много пережито, Миша!»

Спустя некоторое время благодаря Анатолию Крупскому мне стали известны некоторые подробности того, как сложилась дальнейшая судьба отважных беглецов, а также удалось сделать некоторые уточнения относительно их биографий.

По словам Анатолия Владимировича, родился Владимир Михайлович в 1922 году не в Ленинградской области (почему в сообщении Калининского  УНКВД и в некоторых других материалах указан ленинградский адрес, выяснить не удалось), а в г. Таганроге, где проживал со своими родителями до 1938 или до 1939 года. В Дубну семья Крупских переехала после того, как отец Владимира Михайловича, Михаил Теофилович, получил назначение начальником финансового отдела здешнего машиностроительного завода.  Мама, Клавдия Арсентьевна, занималась домашним хозяйством. Забот ей хватало, ведь в семье было трое сыновей и дочь.

После окончания в 1940 году средней школы  Владимира Крупского призвали в Красную армию. Войну он встретил в 4-м стрелковом полку 93-й стрелковой дивизии. Во время боев, оказавшись в окружении, попал в плен. Работал кочегаром на военном аэродроме в Риге. В лагере подружился с бывшим летчиком Аркадием Ковязиным (в сообщении Калининского УНКВД ошибочно указана фамилия  Ковягин).

А.М. Ковязин перед войной был в Новосибирском авиаотряде. В Красную армию его призвали в феврале 1941 года, служил в 212-м отдельном дальнебомбардировочном авиационном полку 81-й авиационной дивизии. С июня по ноябрь 1941 года экипаж Ковязина совершил 52 боевых вылета. В числе первых он бомбил Кенигсберг, штаб генерала Гудериана возле города Почепа, под Брянском. В октябре 1941 года Ковязина наградили орденом Красного Знамени, а 5 ноября во время ночного полета его самолет был подбит в районе Риги. При выходе из окружения экипаж нарвался на немцев. В бою получивший ранение и отстреливавшийся до последнего патрона   Ковязин был захвачен в плен.  Поначалу находился в концлагере «Кресты» под Псковом, оттуда его перевели в лагерь под Лугой. Летом 1942 года Ковязин бежал, но его поймали. В 1943 году Аркадия Михайловича перевели в лагерь №350 под Ригой…

Познакомившись поближе, Крупский и Ковязин стали  вынашивать дерзкий план побега. Для начала пользовавшийся доверием у коменданта аэродрома Крупский упросил того перевести Ковязина кочегаром в один из ангаров.  Осуществить побег решили на самолете связи «Физлер-Шторьх-156» (в сообщении Калининского УНКВД название самолета указано неверно). Ковязин знал, что у него короткий разбег при взлете и что он прост в управлении.

Из характеристики «Физлера-Шторьха-156»: принят на вооружение в Германии в 1937 году; экипаж – 2 чел.; крейсерская скорость – 130 километров в час; дальность полета – 385 километров; практический потолок – 4600 метров; масса – 930 кг; масса в снаряженном состоянии – 1325 кг; вооружение – один направленный назад пулемет   калибра 7,92 мм на шкворне; самолет мог сесть практически везде – для него было достаточно взлетной полосы длиной 60 метров, а при встречном ветре и того меньше.

Важную роль для успеха задуманного играла погода. Наконец, 4 октября 1943 года выглянуло солнце, стих ветер.  Когда технический состав ушел обедать, Крупский и Ковязин незаметно для охраны пробрались к подготовленному для полета самолету, юркнули в кабину. С первого раза завести мотор Ковязину не удалось. Заподозрив неладное, немцы отрядили к самолету велосипедиста. Приблизившись, тот поднял крик, отчаянно замахал руками. Еще мгновение, и все закончится для русских беглецов самым трагическим образом, но…мотор завелся!  Остальное было делом большого летного опыта Ковязина. Через три часа самолет приземлился возле деревни Липовка, в пятидесяти километрах западнее г. Ржева. Беглецы не могли сдержать своей радости. Они плакали и целовали родную землю.

Как и полагалось в таких случаях, А.М. Ковязин и В.М. Крупский были направлены на фильтрационную проверку. По запросу Анатолия Крупского, сделанному в 2010 году в Российский государственный военный архив, пришел ответ: «В фильтрационно-проверочной картотеке управления ФСБ по Москве и Московской области значится Крупский Владимир Михайлович, уроженец Ленинградской области, Полновского района, с/х Дубница, последнее место жительства до призыва в армию: Калининская область, Кимрский район, Новостройка. В Красной армии занимал должность помощника командира взвода 4 стрелкового полка 93 стрелковой дивизии, воинское звание – сержант. Находился в плену с сентября 1941 г. по декабрь 1941 г.Проживал на оккупированной территории до 4 октября 1943 г. Работал в немецкой армии кочегаром… Прибыл в проверочно-фильтрационный лагерь №174 из Внутренней тюрьмы НКГБ ССС, г. Москва, 9 октября 1943 г. Регистрационный номер 26121… 12 декабря 1944 г. – убыл в РВК». На карточке имеется пометка «Проверен 16 июня 1944 г.  №90»

Сохранились письма Владимира из лагеря брату  Михаилу:

«21.VII. – 44 г. Здравствуй, братишка! Только что получил письмо из дома с фотокарточками всех вас. Итак, как ты уже слышал, я жив и здоров. Папа пишет, что ты ст. сержант комсостава эскадрильи, с чем и поздравляю. Но, откровенно говоря, я почему-то думаю, что ты не останешься в тех. составе, а переквалифицируешься на летчика.

Я понимаю, Миша, что это очень трудно в настоящих условиях, даже невозможно, но мне почему-то показалось, что это будет именно так, что ты со своим характером не сможешь долго провожать и встречать машины… Мишуха,  пришли мне, пожалуйста, еще одну фотокарточку. У меня есть ты в форме сержанта за 42 год, а сейчас уже 44. Я, к великому сожалению, сам не могу пока что сфотографироваться… Много времени прошло с момента последнего письма от тебя,  и очень много пережито, Миша!

Могу тебе сказать, что из юнца превратился во что-то более оформленное. Не раз приходилось посмотреть в глаза смерти при всевозможных обстоятельствах. Последний раз это произошло в конце 43 года, когда мы с другом летчиком Аркадием Ковязиным решили «оседлать» немецкий самолет, чтобы перелететь издалека на «большую землю». Мы таки его «оседлали» и очень удачно. Ты можешь себе представить, братишка, что было написано на их рожах, и их фигуры, согнутые в вопросительный знак, когда они увидели хвост нашего самолета. Самолета, который они только что ремонтировали. Несмотря на всю ответственность момента и серьезность положения, я не смог не улыбнуться, увидев эту кинокомедию, да и сейчас не могу без смеха это вспоминать.

Я нахожусь в Подольске, и пока ничего определенного в моем положении нет, но я думаю еще повоевать, и неплохо повоевать.

Ну, прощай, братишка. Обнимаю и целую. Володя»

«9.09. 44 г. Здравствуй, Мишуха! Только что прочитал еще раз три твои письма, и, откровенно говоря, стало очень грустно на сердце. Милый Мишуха, ты слишком много спрашиваешь, а я могу очень мало ответить. В отношении времени нашей разлуки мы поговорим, когда будем сидеть за одним столом. Описать в двух словах это совершенно невозможно, а более обширно потребуется составить чуть ли не книжонку. В одном ты прав, Миша, что по годам я младше тебя, но тот путь, который я прошел за последние годы, заставил меня понимать жизнь именно такой, как она есть – с редкими радостями и продолжительными невзгодами. Но я не обижаюсь на свою судьбу. Это суровое время только закалило меня для будущей жизни, и сил у меня для этого, конечно, теперь хватит…

В отношении того, почему я не хотел встречи с папой и мамой, ты вряд ли поймешь, но физических недостатков я не имею. Все цело и все на месте.

Ну, пока, Мишуха. Крепко обнимаю, Володя»

Свидетельством того, что проверка в фильтрационном лагере прошла для В.М. Крупского успешно, явилось то, что ему сохранили воинское звание «сержант». А решающую роль в освобождении Владимира Михайловича из лагеря сыграло взятие  нашими войсками осенью 1944 года г. Риги – только тогда спецслужбами была установлена в деталях история побега Ковязина и Крупского, подтвердившая правдивость того, что они рассказали. После этого Владимир Михайлович воевал с врагом пять месяцев.

Из справки, полученной Анатолием Крупским в 2009 году из  Центрального архива Министерства обороны РФ, следует, что командир стрелкового отделения 273 стрелкового полка 104 стрелковой дивизии Владимир Михайлович Крупский, уроженец Ростовской области, г. Таганрог, погиб 6 апреля 1945 года в Югославии. В картотеке учета награжденных погибший не значится.

Сбудется ли надежда?

Место гибели Владимира Михайловича стало известно его родственникам из пришедшей «похоронки». Осенью 1945 года  Михаил Михайлович, проходивший службу в 115-м истребительном авиаполку, базировавшемся в Венгрии, получил от командования части разрешение посетить могилу брата на краевом кладбище в городе Мурска-Собота (сейчас это территория Словении). Однако  выполнить волю отца и матери не удалось: он был задержан на границе югославскими пограничниками. Шло время. Судьба брата продолжала волновать Михаила Михайловича. В 1958 году он прочел в журнале «Огонек» очерк Г.А. Григорьева, рассказывающий  о героическом поступке Аркадия Ковязина и своего брата Владимира, и без промедления обратился к автору с просьбой сообщить адрес бывшего летчика Ковязина. Так получилось, что одновременно  Григорьев получил и письмо от сына Владимира Крупского, родившегося в 1944 году в Риге. Работая кочегаром, Крупский встречался с местной девушкой Анной, она родила ему сына, которого он никогда не увидит…

С помощью Григорьева Михаил Михайлович разыскал в г. Свердловске Ковязина. После побега летчика долго мытарили по лагерям, в небо он больше не поднялся, довоевывал в пехоте. В мирное время работал бригадиром  электрослесарей треста Уралэлектромонтаж… Затем удалось найти в Риге родного племянника, названного в честь отца. А в 1980-м (в тот год Ковязина не стало)  Михаил Михайлович предпринял вторую попытку получить разрешение на выезд в Югославию. По этому поводу он обращался письменно к Председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорному и тогдашнему лидеру Югославии Иосифу Броз Тито, но в силу сложившихся политических обстоятельств поездка не состоялась.  В 2002 году Михаил Михайлович скончался, и дело его продолжил внук Анатолий. Наведя справки в архивах, он написал обращение к президенту РФ с просьбой о представлении Владимира Михайловича к награде. Ведь если старший лейтенант запаса Аркадий Михайлович Ковязин в 1965 году Указом Президиума Верховного Совета СССР от 06.05.1965 г. № 3541-VI был заслуженно удостоен за героический побег ордена Ленина, а затем и медали «За Победу над Германией», ему возвратили орден Красного Знамени, то Владимир Михайлович Крупский  остался без награды. Скорее всего, потому, что его уже не было в живых. В своем письме Михаилу Михайловичу в 1969 году А. М. Ковязин отмечал: «Я тоже думаю, если бы Володя был дома, то военкомат, в котором он был бы на учете, наверное, что-нибудь предпринял…»

Добавим к этому, что несколько лет назад Анатолий Владимирович Крупский совершил поездку в Словению, побывав на могиле Владимира Михайловича, выполнив  тем самым наказ своего деда-фронтовика. Активное содействие в этом оказала ему сотрудница муниципалитета города Мурска Собота Алина Герек – переписку с нею Анатолий установил с помощью Интернета.

– Надеюсь, в канун 70-летия Победы СССР в Великой Отечественной войне о Владимире Михайловиче Крупском вспомнят, воздав ему должное, – говорил мне Анатолий Владимирович. – Он по праву это заслужил. В таком случае история героического побега получила бы свое логическое справедливое завершение.

Валерий Кириллов, г. Тверь