СРОЧНО!

Домой Добавить в закладки Twitter RSS Карта сайта

Кравченко Владимир Ильич: БЫТЬ ВСЕГДА ВПЕРЕДИ! Печать
20.02.2020 05:31

Легендарный танкист Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, полковник, Почетный гражданин г.Дубны

Родился 5 марта 1920 г. в селе Ново-Николаевка Новгородковского района Кировоградской обл. на Украине. С июля 1941 г. по декабрь 1970 г. служил в рядах Советской армии, прошел путь от рядового до полковника. Воевал на Украине, Северном Кавказе, освобождал Белоруссию, Польшу, Германию. Закончил войну в 1945 г. в составе 47-й танковой армии 1-го Белорусского фронта. Звание Героя Советского Союза присвоено 27 февраля 1945 г. за мужество и героизм, проявленные в боях за освобождение Польши. Награжден медалью «Золотая Звезда», орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I ст., Красной Звезды и юбилейными медалями. В 1954 г. окончил Академию им. М. В. Фрунзе. После Великой Отечественной войны с 1945 г. по 1970 г. занимал различные командные должности в Советской армии, служил в Группе советских войск в Германии, Кантемировской дивизии. В 1963-1967 гг.. - военный комиссар г.Дубны, а затем заместитель начальника Высших командных курсов «Выстрел». С 1971 года работал в г. Дубне начальником ЖКУ ОИЯИ, затем военруком в школе №4, директором Станции технического обслуживания автомобилей. Ушел на пенсию в 1993 г. с должности начальника «Дома рыболовов» Министерства обороны СССР. Умер в 2011 г. Похоронен в г. Дубне.

- На войну, будучи уже молодым учителем, как и многие тысячи сверстников, я пошел добровольцем. Волею судьбы повоевать пришлось в пехоте, в связи, в артиллерии, танкистом. Героем Советского Союза стал будучи танкистом. Но этому предшествовали трудные и долгие фронтовые дороги, тяжелые бои под Одессой, на Кавказе, под Новороссийском.

Боевое крещение принял под Одессой, у населенного пункта Аккерман. С группой добровольцев присоединился к пехотной роте. Немцы превосходящими силами окружили нас, начался тяжелый бой. Ситуация складывалась так, что необходимо было любым способом прорываться, иначе все полягут. Так я и сказал командиру. И когда офицер согласился со мной, пошел в контратаку, увлекая за собой остальных. Пока опешившие от такой «наглости» немцы приходили в себя, вся группа бойцов успела проскочить опасный участок и раствориться в соседнем лесу.

Об этом эпизоде из доклада командира стрелковой роты узнал маршал Кулик и, подчеркнув в донесении фамилии отличившихся, в том числе добровольца меня, распорядился: «Редактору армейской газеты: обязательно написать об этих бойцах!»

В следующем, особенно запомнившемся бою участвовал уже будучи сержантом и командиром отделения. Было это под Армавиром, где гитлеровские войска упорно прорывались к нефтяным вышкам. Оборонявшему важный район стрелковому полку приказали контратаковать противника. Задача была выполнена. Здесь снова отличился. Получив «добро» командира роты, вместе с русским Одинцом, казахом Тайлибаевым и украинцем Петренко мы прорвались к трем нефтяным вышкам и закрепились там, дав возможность своим продвинуться дальше.

…К сожалению, в этом бою погиб командир нашего взвода лейтенант Белуничев. Это был исключительно храбрый офицер - умный, веселый, прекрасно пел и играл на гитаре. Мне доверили принять командование его взводом на себя. А в память об этом человеке достались его пистолет ТТ и, чуть позднее, вторая по счету боевая награда...

А наград много, и за каждой конкретный и непростой эпизод. Вот орден Красной Звезды за тяжелые бои под Новороссийском, в частях 18-й армии, той самой, где начальником политотдела был

Л.И. Брежнев, тогда полковник, а впоследствии Генсек ЦК КПСС и Маршал Советского Союза. Не без его участия я был назначен командиром взвода. Вот как это было. В один из дней меня вызвали в штаб полка: «Вам поручается ответственная задача. Подберите пятерых надежных бойцов». Вскоре приезжает начальник разведотдела 18-й армии. Развернул карту, уточнил: «Крайне важны свежие данные о противнике в центре Новороссийска. Вот, обратите внимание, где лучше можно преодолеть линию фронта. Возможность безопасного прохода обеспечат уже назначенные силы и средства...»

Но что это значит - перейти линию фронта? Разведчики тут чаще всего оказываются в роли преследуемых. Сначала немцы повесят над головой пару ракет и высветят вас на каком-нибудь открытом поле. Потом пустят с флангов скрещивающиеся трассеры, да еще подключат пару ротных минометов - вот тогда почувствуешь, что значит убегать от охотников! Правда, в тот раз нам повезло - «нейтралку» мы преодолели благополучно. В тыл к немцам пробирались по подземным коммуникациям. Повезло нам и тогда, когда поднялись наверх, потому что к этому моменту стемнело.

Приходилось, правда, передвигаться в основном по-пластунски, но в центр города пробрались, обстановку изучили, особенно систему укреплений, расположение артбатарей и других огневых точек. Возвращаемся обратно и... натыкаемся на каменоломню, а там два румына и немец доят корову. «Что будем делать?» - спрашивает Бухонец. «Как что, - говорю. - У фрица, видишь, фельдъегерский портфель? Надо брать». Бесшумно подбираемся к ним со всех сторон, кляпы в рот каждому, связываем им руки и, указывая дорогу, подгоняем: «Шнель, шнель!». Кстати, заодно прихватили и корову. Нельзя же было такое добро бросать, тем более что до наших уже недалеко.

Когда приблизились к нашей передовой, я пустил сигнальную ракету, чтобы обеспечили свободный проход. И вот мы у своих. Как только в штабе узнали, что мы захватили фельдъегерский портфель, оттуда сразу прибыли офицеры. Просмотрели документы и говорят: «Ну, товарищ Кравченко, не ожидали! Здесь же исключительно ценные сведения о противнике, о планах его действий. Спасибо! Мы этого не забудем». Кстати, за корову тоже поблагодарили. О том, как в штабе «вспомнили», я узнал уже в госпитале, потому что меня при переходе ранило сразу в трех местах. Мне присвоили звание лейтенанта, а во-вторых, представили к ордену...

После боев за Новороссийск неожиданно снова вызвали в политотдел 18-й армии. Начальник политотдела полковник Л.И. Брежнев говорит: «Мы уже знаем вас как опытного командира, но вы знакомы и с партийно-политической работой. Хотим назначить комиссаром в штрафную роту...». Пришлось согласиться, а куда денешься. К тому же, познакомившись со штрафниками, а их в роте оказалось 150 человек, я изменил свое мнение о них. Да, эти люди по тем или иным причинам, часто даже не зависящим от них, нарушили устав и присягу. Но все они во что бы то ни стало стремились кровью искупить свою вину. Лица многих из них до сих пор перед моими глазами как живые.

Первый бой мы приняли под станицей Гривенская. Наступать приходилось порой по пояс в воде, под не стихающим огнем немцев. Хотя здесь нас постигла неудача, я лично убедился, как мужественно, геройски сражались штрафники. Презирая опасность, они шли на врага, поднявшись в полный рост. Только огромное превосходство немцев помешало нам тогда выполнить задачу. Когда я понял, что атака захлебнулась, то приказал отойти и начал лихорадочно обдумывать новый замысел. Совместно с ротным и взводными было принято решение попробовать обходной маневр с использованием ложных фланговых перемещений и соблюдением всевозможных предосторожностей во избежание ненужных потерь. Потом я довел решение до всего личного состава и почувствовал, что они его одобряют.

Надо было видеть этих бойцов, когда в воздух взвилась сигнальная ракета! Они поднялись в едином порыве, причем не восклицали «Ура!» или «За Родину, за Сталина!», а крыли на все поле забористым русским матом, и это действовало необычайно. На сей раз каждый знал, как говорится, свой маневр, действовал обдуманно. Конечно, и в этом бою были потери. Но свою задачу мы выполнили. А когда все закончилось, я распорядился каждому бойцу выдать не по 100 граммов «наркомовских», а по 200. Через некоторое время рота получила благодарность от Брежнева, а я очередную боевую награду - орден Красной Звезды.

А потом поступил учиться в танковое училище, которое закончил с отличием. Шел 1944 год, война во всю катилась на Запад. Впереди была Висло-Одерская операция (одна из десяти сталинских ударов). Вот к ней-то и поспел. Меня назначили командиром машины 3-го батальона 3-го корпуса 51-й танковой бригады.

… И вот определен срок наступления. После прорыва первой линии обороны врага бригаду назначили в передовой отряд, а танковую роту капитана Петроченко, где командиром танка был я, - в головную походную заставу (ГПЗ). У ГПЗ задача, в общем-то, простая: с разведывательными целями двигаться впереди ударной группы на удалении 12-15 километров. Если встретятся мелкие части противника, уничтожать их и следовать дальше, а вот с крупными в бой не ввязываться, только сообщать о них в штаб бригады, занимать оборону и сдерживать натиск немцев до подхода основных сил.

К счастью, серьезные части противника нам не попадались до самого Жирардува. Было всего несколько стычек, но в одной из них мы потеряли капитана Петроченко, и командование ГПЗ поручили мне. Как сейчас помню, приказ об этом поступил от Героя Советского Союза капитана Михаила Санычева, будущего командира нашего полка.

Затем нам поставили очередную задачу двигаться в обход Варшавы в направлении города Сукачева. Уже вечерело, когда мы оказались чуть западнее окраины Сукачева и расположились в густо заросшей лощине. Впереди темнел густой лес. Не успел я по карте оценить обстановку, чтобы принять очередное решение, как возвратились отправленные на разведку бойцы из взвода лейтенанта Остахова. И у всех во-о-о-от такие глаза! В чем дело, спрашиваю. Остахов почему-то тихим голосом докладывает: «В километре отсюда крупный немецкий аэродром! Я насчитал больше тридцати самолетов-истребителей и истребителей-бомбардировщиков! Все в полной боевой готовности».

У меня сердце забилось, думал, выскочит из груди. Ведь такая добыча! Разве можно ее упустить? Это какой же поддержки с воздуха мы лишим немцев, если выведем из строя целый авиаполк!.. Правда, я помнил, что свои аэродромы гитлеровцы охраняют очень надежно, наверняка нас ждут превосходящие силы, да еще с бронетехникой. А что мы имеем? Десять танков, батарею САУ, артиллерийский взвод да взвод автоматчиков. Негусто...

И все же размышлял недолго. Эх, думаю, была не была! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Собрал офицеров и прямо говорю: «Не знаю, как вы, а я, если мы обойдем аэродром стороной, никогда себе этого не прощу! Его нужно уничтожить!» И довожу замысел. Во-первых, по опыту наших танкистов на Курской дуге пехоту посадить на броню. Во-вторых, перед решающим моментом включить все фары и сирены. В-третьих, батарее САУ поддерживать нас с левого фланга, а артиллеристам лейтенанта Козырева - с правого.

«Вопросы есть?» - спрашиваю. «Вопросов нет», - ответили все, хотя определенный мандраж в голосах чувствовался. Еще бы!

На войне, как известно, многое решает фактор внезапности, и нам удалось его использовать. Хотя немцы обнаружили нас метров где-то за двести, сделать они ничего не успели, потому что мы внезапно ослепили их фарами и на предельной скорости, под жуткий аккомпанемент включенных сирен развернулись в атаку на летное поле. Здесь никому не нужно было ничего подсказывать: развернули стволы пушек назад, как моряки бескозырки, и пошли крошить хвосты «Юнкерсов» и «Фокке-Вульфов». Тем временем автоматчики и артиллеристы дружным огнем отсекали от самолетов охрану аэродрома, причем, как я и предполагал, немцев оказалось много. Сопротивлялись они ожесточенно. Но что нам еще помогло, кроме внезапности? Мы своевременно подожгли склады с топливом, после чего стало светло, как днем, а ветер погнал пламя от разлившегося бензина прямо на фрицев.

Не могу точно сказать, сколько продолжался этот разгром, но в конце концов все самолеты были уничтожены. А еще автоматчики захватили в плен оставшийся обслуживающий персонал аэродрома вместе с зенитчиками и заперли их в ангар.

К утру появился наш передовой отряд. Когда командир бригады полковник Копылов увидел, что мы тут натворили, то сперва глазам своим не поверил. А вскоре появился генерал-лейтенант Веденеев. Вместе они внимательно осмотрели покореженную немецкую авиатехнику. Потом генерал приказал всем нам построиться. «Спасибо, товарищи! - сказал Веденеев. - Всех представим к наградам. А вас, лейтенант Кравченко, лейтенант Корсаков и старший сержант Чапаев, с учетом героических действий в предыдущих боях, к званию Героя Советского Союза».

Подготовил Н.Н. ПРИСЛОНОВ на основании личных рассказов В.И. Кравченко и публикаций в открытых источниках

Продолжение следует

 
 
< Февраля 2020 >
П В С Ч П С В
          1 2
3 4 5 6 7 8 9
10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 21 22 23
24 25 26 27 28 29  
Данные с ЦБР временно не доступны. Приносим свои извинения за неудобство.