СРОЧНО!

Домой Добавить в закладки Twitter RSS Карта сайта

Детство отняла война... Печать
23.08.2018 00:00

Воспоминания дубненских ветеранов

 

Арсентьева Мария Алексеевна (1933 г.р.)

Наша большая семья, папа, мама, две сестры, четыре брата, я и бабушка, жили в деревне Любнево Калининской области. Папу забрали на фронт в самом начале войны. После ранения он вернулся домой и дожил до 60 лет. Мама всю жизнь работала в колхозе на разных работах. И я каждое лето работала, больше на быках: боронила пашню, возила разные грузы ­ зерно, дрова, сено и т.д. Летом, в жару, с быками было невозможно справиться: их донимали слепни. Тучами летали и кусали беспощадно. Быки «зверели», становились неуправляемыми. То в кусты затащат, то в воду вместе с телегой заедут. Поэтому на них работали рано утром и вечером, когда жара спадала. Быки отдыхали на ферме, а мы трудились на других работах: сажали картошку, занимались прополкой, работали на сенозаготовке. Картошку сажали под плуг: на лошади плугом делают борозду, мы раскладываем картошку по гнёздам, а на другой лошади плугом заваливают первую борозду и т.д. А дальше работа с картофельными полями: прополка, окучивание и выпахивание созревшего картофеля тоже проводилась на лошадях.

Питание было очень плохое. Семья большая, картошки не хватало. Хлеб пекли из травы с добавлением муки. В течение года мы выписывали в колхозе зерно по 4­5 килограммов, мололи на жерновах и муку добавляли в тесто. Когда наступала осень, время получать по трудодням, у нас уже ничего не оставалось. Ели лепёшки из мороженой картошки (тырганцы). Была у нас корова, овцы, куры, но себе почти ничего не оставалось: сдавали 362 литра молока, мясо, шерсть, яйца. Нам мама варила яйца только на Пасху.

Из обуви у меня были только кирзовые сапоги, валенок не было. Летом ходила босиком. Если поранишь ногу, лечили или смолой с дерева или мочой, лучше от малышей. Смочишь тряпочку и прикладываешь к ране. Мылись мы в печи. Дети работали наравне со взрослыми. Когда созревали хлеба, многие девочки жали серпом. В риге сушили снопы, молотили цепами и на молотилке. Девочки погоняли лошадей по кругу, из­за чего работала молотилка. Потом на току веяли зерно на веялке. Её крутили по 2 человека по очереди: двое крутят, двое отдыхают. Очищали зерно от мякины, сушили и сдавали в план. Часть зерна засыпали в амбар на семена, а уж потом остаток раздавали колхозникам на трудодни. Был у нас огород, который почти весь засаживали картошкой. Но всё равно ее не хватало до нового урожая. Помню, сварит мама молодую картошку, разделит каждому по четыре картофелины. Мы её чистим, а  мама и бабушка едят нечищенную, да ещё и наши очистки съедают. Ещё помню, мы нанимались работать у «богатых» за продукты. Богатыми мы считали мастеров, которые получали деньги за то, что катали валенки, чинили обувь, шили.

Зимой дети учились, а после уроков шли помогать мамам. Школа находилась в соседнем селе за 5 километров. Учебников было мало, приходилось меняться друг с другом или оставаться в школе после уроков, чтобы приготовить домашнее задание. Писали в тетрадях, которые делали их из старых газет. Портфеля у меня не было. Бывало, книгу и тетрадь заверну в платок, завяжу в узелок и иду в школу. Часто в классах было очень холодно. Тогда ученики 6­7 классов шли в лес за хворостом и топили печь в классе. Домой тоже носили хворост вязанками на спине, а зимой возили на санках.

Я закончила 4 класса, в  5­й класс не пошла, поскольку надо было работать. Очень переживала, ведь мне так хотелось учиться. Бывало, уйду за сарай и плачу. С 14 лет пошла работать на торфоразработки. Летом работала на торфянике, а зимой в колхозе ухаживала за лошадьми. На торфоразработках за работу платили деньги, и жить нам стало чуть получше. Да и хлеб там давали настоящий, а не липкий, из травы, как дома.

В Дубну приехала в 1962 году к мужу. Работала сначала в охране, затем в цехе № 24 на Дубненском машиностроительном заводе зольщицей, котельщицей, машинистом на насосной станции, трудилась до выхода на пенсию. У меня много благодарностей за работу,  дважды получала звание: «Победитель соцсоревнований». Сейчас живу с внучкой. Чувствую себя терпимо, правда, бывает, падаю.

Барашкова
Римма Ивановна (1933 г.р.)

Когда началась война, мы жили в местечке Деревенька Вологодской области. В семье были папа, мама, две сестры и я. Папа ушёл на фронт в первый день войны и пропал без вести. Мама не работала по инвалидности. У нас был огород. Землю вскапывали лопатами, сажали картошку, сеяли рожь. Была у нас и корова, поэтому на зиму надо было заготавливать сено. Всё лето вязанками носили его на себе. Зато очень выручало молоко: его продавали и покупали продукты, в том числе масло, чтобы рассчитаться с планом государству. Покупали на самоходных баржах, проходивших по нашему шлюзу. Картофельные очистки всегда сушили, мололи на жерновах и получали «муку», которую добавляли к траве и пекли хлеб. По весне больше всего любили лепёшки из мороженой картошки, или «деруны». Если была мука, то мама заваривала кипятком, как клейстер, и мы ели с молоком. Вкусно было.

Ещё выменивали разные папины вещи: пальто, брюки и т.д. на продукты на базаре в Череповце. Ездили туда на пароходе по реке Шексне. Дрова добывали на каких­то развалах или из леса возили на санках. Была у нас баня. С паразитами боролись разными способами. Мама часто нашу одежду закладывала в противень и жарила в печи, после того как протопится. Волосы чесали гребешком.

Соль и спички выменивали на продукты. Сахара не было, но мы выращивали сахарную свёклу. Запаривали ее в печи и вялили. Получались сладкие «вяленки». Ходили в сапогах и ботинках. Это заслуга нашей бабушки. Она выделывала шкуры телят и обрабатывала получившуюся кожу, а сапожники шили на заказ. Бывало, телёночка лето продержим, потом заколем, мясо едим и продаём, а из кожи шили обувь. Я училась с 1 по 4 класс в деревне за три километра от дома, а 7 классов заканчивала далеко от дома. Учебники нам давали потрёпанные, старые, причем по одному на 2­3 человека. Писали на папиных книгах, а другие ­ кто на чём. Даже были случаи, когда писали на бересте.

В Дубну переехали, когда наши деревни попали под затопление ­ строился Волго­Балтийский канал. Сначала жили в путевом домике. После 7 класса мы работали в лесу. Выкапывали из снега брёвна и пилили их на чурки. Ещё я работала на торфоразработках. В основном там работали молодые женщины из Мордовии и Чувашии. Они носили торф на плечах в корзинах и грузили его на баржи. Их называли «торфушками».

Алтынова Анна Ивановна (1931 г.р.)

Когда началась война, наша семья, папа, мама, брат и я, жили в посёлке недалеко от Пролетарского гидроузла Ростовской области. А в 1942 родилась ещё девочка. Папу сначала на фронт не призвали, так как ему было больше 50­ти лет. Он работал в охране гидроузла. Но в 43 году его всё же взяли на фронт, только вот воевать ему почти не пришлось, так как он заболел малярией.

Помню, как в первый раз нас бомбили. Мы сидели на уроке, а когда началась бомбежка, бросились кто куда. Наша учительница убежала домой, так как у неё там находился маленький ребёнок. Бомбили в основном железнодорожный мост, так как по нему без конца шли наши поезда, на которых эвакуировали заводы и рабочих на Урал. Охраняли мост и гидроузел наши войска КГБ, пограничные войска и эскадрилья истребителей. Оборонительные рубежи для них строили женщины из соседних деревень, исключительно добровольно. Эти войска отважно сражались, стояли до конца и почти все бойцы погибли. Нам их было очень жалко. Сейчас на том месте установлен большой памятник.

Наш город немцы брали дважды. Первый раз в ноябре 1941 года, но Сталин приказал вернуть Ростов, и его освободили через неделю. В ту зиму было очень много снега, но он уже в феврале начала таять и сошёл. Тогда немцы пошли в наступление. Они нещадно бомбили город и взяли его в 1942 году. Жители скрывались в степи. Когда вернулись, город было не узнать: одни развалины. Люди ходили по развалинам и искали хоть что­то из домашней утвари. Мы, например, нашли чугун, но в нём была пробоина. Её заткнули какой­то сковородой и стали в этом чугуне варить еду.

После взятия Ростова мост и гидроузел охраняли немцы. Сначала немцы относились к нам неплохо, даже супом чечевичным угощали. Однажды немцы спросили нас: «Где можно взять воды?». Мы показали, где находится колодец с артезианской водой: «Вон там находится артезиан». А они вначале неверно поняли, подумали, что там находятся партизаны, и очень испугались.

Если нужно было куда­то идти, мама всегда посылала меня. Папу немцы не выпускали, а брата мама посылать боялась: ему было 14 лет, и он был рослый мальчик. Его могли забрать и отправить в Германию, ведь немцы часто делали облавы: ходили по домам и забирали детей. Правда, наш полицай нас всегда заранее предупреждал, и дети прятались. Так, однажды брат с другом просидели весь день во хлеву с коровой, а другой парень в туалете, который находился на улице. Некоторые угнанные в Германию дети возвращались. Так, к нам в 7 класс пришла довольно взрослая девочка. Она вернулась из Германии в 46 году. А ещё со мной работала женщина моих лет. У неё на руке был немецкий (лагерный) номер. Она рассказывала, что её и других детей собрали целый вагон и увезли в Германию. Всех «пронумеровали» и брали у них кровь для своих раненых солдат. После разгрома фашистской армии под Сталинградом немцы думали, что развернутся бои за наши мост и гидроузел, но наши поступили так же, как когда­то немцы: они обошли этот район, и бои развернулись далеко от нас. Немцам ничего не оставалось, как бежать. Таким образом и мост, и гидроузел опять уцелели.

Учиться в школе я начала ещё до войны и закончила два класса. Во время оккупации мы не учились, а потом школу открыли в бараке. Учебников и тетрадей не было. А с 5 по 7 класс школа находилась за 9­ти километрах от нас, поэтому мы ездили на поезде. Не помню, какая у меня тогда была одежда, а вот свои ботинки 43 размера на деревянной подошве запомнила. Чтобы учиться в 10 классе, надо было платить за обучение, но денег не было, и я пошла учиться в экономический техникум. Закончила его с красным дипломом. Всю жизнь проработала главным инженером по снабжению на закрытом заводе в Ростове. Отработала там 61 год.

В Дубну приехала в 2015 году к сыну, который после окончания Ростовского университета приехал работать в ОИЯИ. Он кандидат физико­математических наук, работает в городе уже более 40 лет. Живу я одна, но у меня есть сын и дочь, а ещё четверо внуков и четверо правнуков. Сын с семьёй живёт в Дубне, а дочь ­ в Москве. Родственники относятся ко мне очень тепло, заботятся обо мне. Сейчас я плохо себя чувствую, поэтому все заботы обо мне легли на плечи сына, да и дочь приезжает часто, помогает.

 
 
< Августа 2018 >
П В С Ч П С В
    1 2 3 4 5
6 7 8 9 10 11 12
13 14 15 16 17 18 19
20 21 22 24 25 26
27 28 29 30 31    
Данные с ЦБР временно не доступны. Приносим свои извинения за неудобство.