СРОЧНО!

Домой Добавить в закладки Twitter RSS Карта сайта

От пастуха - до контрразведчика Печать
23.08.2017 07:46

Иметь в 95 лет светлую голову, уметь общаться с человеком так, чтобы ему было интересно, и при этом не сказать ничего лишнего – результат службы в органах госбезопасности. Таким предстал передо мной полковник КГБ-ФСБ Михаил Фёдорович Пискунов. Встретились мы в его двухкомнатной,  уютной и опрятной квартире. Я включил свой смартфон на запись, и Михаил Фёдорович обратился к событиям 90-летней давности.

Деревенское детство

– Я из сельской семьи. Родился в степной местности между Саратовом и Уральском. Екатерина II выселила туда немцев и украинцев. Помню 1929 год. Наша семья, вероятно, относилась к кулакам, поскольку  имела около пяти лошадей, наверное, три коровы, две-три свиньи, птицу. Был у нас колодец 30-40 метров глубиной, изба, другие постройки – саманные. Это был хутор. Земли там было навалом, и кто  сколько мог запахать, столько и имел. Я в свои пять лет водил лошадь на  току и у колодца. Потом создали колхоз, отец стал конюхом. Утром разбудит часа в четыре, посадит на лошадь без седла и посылает следить, чтобы табун не потравил огороды.

Как-то пришёл председатель колхоза и говорит: «Миш, ты пойди в октябре в школу, ты же не дурак, догонишь. Он мне купил костюм, обувку,  картуз, сумку кирзовую. Мать, когда привела в школу, сказала: «Ты никого не обижай, а то исключат». А я крепкий был. Тут мне мальчишки говорят: «Давай три копейки на обед!» Ну что,  драться? Их человек 6-7. «Ну, на». Давал, давал, а потом терпение кончилось. На перемене один говорит: «Давай!»  Дал так, что он полетел на пол.

–  В каком возрасте вы в школу пошли?

– В семь лет. Так вот, они потом собрались человек 6-7. Вижу, бить меня будут. Побежал от них. Оглянулся, смотрю, а они растянулись. Один уже совсем близко. Думаю: с одним справлюсь. Повернулся – и сумкой по  башке,  он упал, а я опять побежал, смотрю – ещё один догоняет. Так человек трёх-четырёх я уложил, и больше они меня не обижали и деньги не брали.

До призыва в армию работал в колхозе поливальщиком овощей и возчиком грузов. Возил на лошадях, верблюдах, волах. Убедился, что лучше всего грузы перевозить на волах.

Хотел стать агрономом, а стал – танкистом

До войны указ вышел: всех мальчиков – в военное училище. Я хотел учиться на агронома, уже договорился, мне гарантию дали на общежитие в Краснодарском аграрном институте, а тут – направление в военкомат. Я ещё в аэроклубе учился. Послали меня в Оренбургское военное лётное училище. Посадили  там  на стул, повернули несколько раз, а потом приказали идти, меня и повело. Всё: забраковали!  Военкомат послал в Алма-Ату, а там закончился набор, направили меня в Севастопольское училище береговой обороны. По пути туда заехал к родителям. Они говорят: «Зачем ты туда едешь, Саратов – рядом, там танковое училище». Поехал в Саратов, а там как раз шли приёмные экзамены. Привели меня в класс и дали список заданий по математике. Спросил у ребят: «Давно тут сидите?»  «Да часа три уже», – отвечают. Решил я задачки, а потом – комиссия. Полковник сказал раздражённо: «Вот, объездил весь Советский Союз…», а потом добавил: «Но все задачи решил правильно». Спрашивает: «У нас училище разведочного характера, готовит командиров строевых и техников. Куда ты хочешь?» Другой полковник говорит: «Техником плохо: зимой руками схватишь деталь, пальцы прилипают, строевым – в бой вести…» «Думай», – говорят.

И там – плохо, и там – плохо, не знаю куда. Одним словом, два года я там учился.

На войне как на войне

Началась война. Попал на фронт танкистским разведчиком. Разведка была такая. Я был командиром взвода. У нас был английский тяжёлый танк «Матильда». Командир стрелкового батальона, ему было лет 55, говорит мне: «Сынок, завтра наступление, а мы не знаем, где немецкая артиллерия, ты разведай». И тут же даёт рекомендацию: «Давай «при» на них, а как только они откроют артиллерийский огонь, мы засечём их, а ты поворачивай обратно». Поэтому не раз приходилось пересекать немецкую оборону.

Командиру нужны карты, бинокль, компас, часы. У меня этого не было. До войны печатали карты только западных районов страны. Мы же были между Воронежем и Сталинградом. Кто думал, что нам придётся воевать так далеко от границы?

Однажды получилось так. Ведём разведку обычным, как я  рассказал, способом. Окопы немцев проехали, а они начали прыгать на наши танки! Немцы – храбрые. Пришлось нам друг в друга пулемётом бить, чтобы освободиться от непрошеных гостей. Едем дальше, а немцы не стреляют. Вдруг «бух!»  Наш танк летит в овраг глубиной метров 15! В нём даже деревья растут. Хорошо, что мы на гусеницы упали. Мотор заглох. Прислушались: тишина. Я вылез, прошёл метров 200. Никого. Только утром выбрались к своим. Это потому, что не было карты.

В 1942 году  я шпиона поймал. Какой-то сержант всё интересовался номером воинской части. А это –  военная тайна, вот и сдал я его в Главное управление контрразведки «СМЕРШ». Вы, наверное, знаете, что «СМЕРШ» расшифровывается как «Смерть шпионам». Через некоторое время смотрю: офицер ходит, меня ищет. Спрашиваю: «В чём дело?» Отвечает: «Твой сержант оказался немецким шпионом, и начальник «СМЕРШ» тебя наградил». «Чём?», – спрашиваю. А он достаёт  бутылку водки и две банки консервов.

–  И это была награда?!

– Ну, да. В одном бою я был ранен, ногу перебило от разорвавшего внутри танка снаряда. Все мои товарищи по экипажу погибли. Утром ранило, я полз, а к вечеру ещё и миной накрыло. По сей день осколки в голове, в руке  и ноге. Штук 40-50 сразу вытащили. Они мелкие: с крупную соль. Эти осколки только кожу пробивали.

Из танкистов – в учителя

Приехал я домой. Мать работала в колхозе, воду возила на ферму поить скотину. Стал я матери помогать. А тут в военкомат вызывают. «Чем занимаешься?» – интересуются. «Да вот, воду вожу». «Ты, офицер,  воду возишь?!»  Назначают меня военным руководителем средней школы. Направляют туда, где я учился. Ребята винтовку должны знать, уметь окопы рыть, ходить строем и т. д. Пришёл в школу. Директор обрадовалась: хоть один мужчина у нас будет. Последний урок – для военного дела. Берите журнал и идите. Прихожу. Смотрю, один по партам стал бегать. Спрашиваю: «Фамилия?» – «Скамейкин!» В журнале такого нет. Взял его за шиворот, вывел из класса, под затылок как  шлепанул,  и он у меня покатился по лестнице. Это педагогично?

–  Не-ет,  конечно, непедагогично!

– В класс пришёл – звонок. Все собрались выходить из класса. Говорю: «Ничего подобного, будем заниматься». «А-а-а! – вопят.  – Нам хлеб по карточкам  получить надо, а то пропадут!»  «А о чём вы думали?»  И не пустил. А вскоре ко мне учителя стали обращаться: «Михаил Фёдорович, тут ученики безобразничают». Иду, дверь открываю – сразу тишина.

Из учителей – в грузчики

Война кончилась. У меня уже ребёнок появился. Учителя с фронтов стали возвращаться. Часов учебной нагрузки стало меньше. Мне ведь ещё дали уроки математики в 5-7 классах, а потом забрали. У меня  кореш   был Самарин, тоже с фронта вернулся. Устроился он на мельзавод грузчиком. Говорит мне: «Если хочешь много зарабатывать, давай со мной».  Я и пошёл работать грузчиком. 280 тонн за смену перетаскивал на расстояние в 10 метров. Опытный грузчик руками не работает, плечом толкнёт груз, и он ложится на место. Это уметь надо.

Начеку и при оружии

– В каком звании вы вернулись с фронта?

– В звании  лейтенанта. Проработал год или больше. Опять в военкомат меня вызывают. «Ты чем занимаешься?» – спрашивают. «Грузчиком работаю» – «Грузчиком! Ёлки-палки».. Отправили на комиссию, в которой было два или три полковника. Сказали писать автобиографию. Там уже один этим занимался. Спрашиваю его: «Давно пишешь?»  «Второй день пишу: то  одно  не так, то другое  – не  эдак». Тогда я заявил, что два дня писать автобиографию не буду, у меня, мол, сдельная работа. Кроме того,  ранение имею, а вы забракуете. Направили меня в больницу на комиссию. Хирург, пожилая женщина, посмотрела меня, а у меня рана сочилась, гной шёл. «Да-а, не годен ты в органах служить, – говорит. – А кем ты работаешь?» Я отвечаю: «Грузчиком». Смотрю, пишет: «Годен». Приняли меня в органы МГБ на транспорте, и с тех пор до пенсии занимался борьбой с преступностью. Находился начеку  и всё время при оружии.

За отличие в контрразведке

Приятно, что руководители правоохранительных органов и президент В.В. Путин до сих пор поздравляют меня,  пенсионера,  в праздничные дни. В апреле этого года наградили медалью «За отличие в контрразведке». Удостоверение подписал директор ФСБ Бортников. Я – полковник, работал в разных городах, десяток наберётся. В последнее время – в Мурманске. В Дубне  у меня сын, работает в ОИЯИ. К нему я после отставки и приехал. Медаль привезли два полковника. Весь день мы просидели, и, как говорится: «Они вспоминали минувшие дни  и битвы, где вместе сражались они».

Когда я учился в военной академии в Москве, нас направляли охранять Сталина. Когда он умер, я три дня простоял недалеко от его гроба возле дверей Дома Союзов. Мне дали два взвода солдат и двух лейтенантов. Тверскую улицу всю машинами загородили. Смотришь: лезет под машинами какой-нибудь генерал. Я его не пускаю, приходится ему обратно лезть. Три дня был голодный: не уйдёшь! Потом послали рыть могилу возле Кремлёвской стены. В мавзолей тело Сталина перенесли позже.

Встреча с Ельциным

– Это малоизвестный факт! Говорят, вы и с Ельциным встречались?

–  Да. Меня направили работать в Свердловск  с условием, что я один буду жить не более месяца, а затем привезу семью. И вот я  уже пятый месяц жил один: никак мои переезжать не хотели, т.к. квартиры не было. Решил пойти к Ельцину. Думал: он только поднимет трубку, и всё будет в порядке. Поздоровались.  Я изложил свою просьбу. Ельцин выслушал, протягивая руку, сказал: «До свидания». И всё. Встречался и позже на совещаниях, но к этому вопросу не возвращался.

– Так квартиру-то  дали?

– Дали, но без его участия.

– В каком году службу закончили?

– Я в Дубне живу лет 15. Приехал после отставки.

– Значит, в 2002 году.  Выходит, вы служили не только в КГБ, но и   в ФСБ.

– Я больше нормы прослужил, т.е. и  в ФСБ.

– А в партию когда вступили?

– Когда работал в школе. Вообще-то я к коммунизму склонен был ещё в период коллективизации. Всех наших лошадей, коров забрали, но в единоличном хозяйстве тяжкий труд, болеть нельзя, коровку не подоишь вовремя – испортится. Кто тебя заменит?  Меня никто не заставлял, я сам вступил в партию. В школе муж директора был коммунист. Грамотнейший  мужик: если с чем не согласен, спорит.  Мы с ним ходили к секретарю райкома, а то  и  обкома: мы не согласны, объясните, разъясните. Я несколько раз был секретарём парторганизации. Некоторые на всякое решение, спущенное сверху, отвечали одно: «Выполним!» Я же обычно настаивал, чтобы сначала разъяснили. Знаете, мне кажется, что сторонников коммунизма становится всё больше.

– Я тоже это замечаю. Сторонников много, даже просто положительно относящихся к коммунистам немало.

–  На Сталина много лишнего наговорили. Я сотни дел осуждённых при нём пересмотрел. Ни одного не нашёл случая, чтобы просто привели и расстреляли. Допрос, показания не менее трёх свидетелей, а он сам говорит против советской власти, мол, вас самих расстреливать надо. Вот такой тип осуждённых, виновных в различных преступлениях. Противников советской власти расстреливали, а теперь говорят – невинных.

Беседовал помощник депутата Московской областной думы С.В. Семячко

 

 
 
< Августа 2017 >
П В С Ч П С В
  1 2 3 4 5 6
7 8 9 10 11 12 13
14 15 16 17 18 19 20
21 22 24 25 26 27
28 29 30 31      
Данные с ЦБР временно не доступны. Приносим свои извинения за неудобство.