Просфорник Михаил Герасимович Печать
01.11.2018 00:00

Этот человек так давно в храме Похвалы Пресвятой Богородицы в Ратмино, что для многих его образ накрепко связан с образом храма. Вот он читает апостол. Вот держит плат, когда прихожане причащаются святых Христовых Таин. Вот несет в алтарь записочки о здравии и упокоении. Он несуетлив, у него всегда спокойное и доброе лицо. Невольно для себя отмечаешь, что этот человек – на своем месте, что он крепкой веры, что, наверное, счастлив – и хочется познакомиться с ним поближе. А когда узнаешь, что он спрашивал совета у самого Иоанна Крестьянкина, проникаешься к нему еще большим интересом и уважением.

 

Знакомство наше состоялось в трапезной церковного дома. Михаил Герасимович Касмынин только что испек просфоры. От него вкусно пахнет хлебом, на нём – белоснежный костюм, на голове белый чепчик. Он напоминает физика, отправляющегося на реактор – у них такие же костюмы.

Вот что он рассказал о себе. После школы не поступил в вуз, пошел в ОИЯИ фрезеровщиком. Потом отслужил в армии и вернулся к станку. Только недавно «изменил» ему, зрение стало подводить. Перешел на другой участок, сейчас работает там. И несет послушания в храме, да не одно. Он и чтец, и пономарь, и просфорник, а еще и хлеб печет – словом, дома почти не бывает…

На пути к вере

Прошу его рассказать, как он к вере пришел, или, может быть, с детства был верующим? Говорит, нет, не был, хотя рос в семье верующих: «Моя мать, Мария Пантелеевна, была верующей. Дед мой, её отец, Пантелей Корнеевич, служил дьяконом в селе в Белоруссии. В 30­х годах его репрессировали. Бабушка Ульяна тоже в Бога верила. Дома у нас иконы висели. Помню, учителя домой приходили, та­а­к смотрели. Я же тогда, как и все, пионером был, комсомольцем. Как­то это всё мне не очень по душе было, стыдно было за своих «отсталых» родителей».

А к вере пришел, как и большинство из нас, когда скорби навалились: «В середине 90­х годов у меня случился один катаклизм, из которого не было выхода. И так я пробовал, и этак, а всё никак. Те, кто мог помочь, не помогали, те, кто хотел помочь, не могли. И тогда вспомнил про Бога, стал молиться, как умел. Стал Евангелие читать, причем читать запоем. Прочитаю все четыре Евангелия, переворачиваю и снова начинаю. И так раз за разом, раз за разом… Многое непонятно было, к отцу Виктору Паршинцеву ходил. Он тогда был настоятелем храма Похвалы Пресвятой Богородицы. Он мне объяснял. Дал книгу «Толкование на Евангелие» Бориса  Гладкова («Толкование Евангелия» ­ главный труд Б. И. Гладкова, замечательный по своей обстоятельности, простоте, глубине и живому изложению. Эту книгу высоко ценил св. прав. Иоанн Кронштадтский. ­ Прим. ред.). С помощью этой книги разбирался, но все равно многое непонятным оставалось».

Михаил Герасимович соглашается, что этим «катаклизмом» Бог, наверное, призывал его к Себе. «Возможно, для этого и было послано мне такое искушение – ситуация, из которой я не находил выхода, – говорит он. – Не сразу, а потихоньку стало всё налаживаться. В 95­96 годах начал в храм ходить. Люди очень хорошие на пути попадались. Отец Виктор со мною маялся. Александр Васильевич Сергунин – человек очень крепкой веры. Наталья Борисовна Егорова, Нина Григорьевна Соболева. Все они уже умерли». Получается, стоило Михаилу  обратиться к Богу, и на его пути стали встречаться хорошие люди. И по сегодняшний день встречаются, уточняет он.

Печь просфоры Михаил Герасимович стал не сразу, сначала выучился читать на клиросе: «У нас чтец был Сергей Осипов, он ушел. Некому стало читать во время богослужений тексты Священного Писания. Отец Виктор набрал команду из четырех человек. Позже один из нашей команды священником стал – отец Роман Волощенко. Сейчас он клирик храма Рождества Иоанна Предтечи на Большой Волге, а тогда еще школьником был. Учила нас Нина Васильевна Ковалева, дочь регента Галины Ивановны Ковалевой, учила и чтению, и Уставу. Спасибо ей огромное. Тексты Священного Писания написаны на церковнославянском языке. Сначала у нас плохо получалось, ошибались часто, а у меня так хуже всех. Потом втянулся». Это было первое послушание Михаила.

Поездка к старцу

Затем последовало событие, во многом определившее его дальнейшую жизнь. Вот как об этом рассказывает Михаил Герасимович: «У отца Виктора свои планы насчет меня были. Он мне посоветовал съездить в Псковско­Печерский монастырь, к отцу Иоанну Крестьянкину. Старцу тогда уже за 90 лет было, он уже никого не принимал. «А ты ему записочку напиши со своими вопросами», – посоветовал мне отец Виктор.– И он тебе ответит». Я взял отпуск на две недели, поехал. Приехал туда, а мне говорят: «Отца Иоанна нет в монастыре. Он в Эстонии, когда вернется, неизвестно. А сейчас у нас картошка в полях неубранная, давай­ка иди на картошечку». И вот я с утра до вечера картошку выкапывал. А потом мне сообщили, что отец Иоанн вернулся из Эстонии, научили, как к нему обратиться, показали его келью. Пошел я, постучал, сказал заветные слова, вышла келейница отца Иоанна Татьяна Сергеевна (Смирнова Татьяна Сергеевна с 1981 года – письмоводитель: записывала за батюшкой письма к духовным чадам. С 1990 и до самой кончины отца Иоанна в 2006 году – его келейница). Взяла у меня записку, сказала, чтобы приходил за ответом на следующий день. Пришел. Опять вышла Татьяна Сергеевна, ответила на все вопросы. Пояснила: «Я не от себя говорю, так мне сказал отец Иоанн».

«Просто удивительно, Вам довелось задать вопросы и услышать ответы от самого Иоанна Крестьянкина!» – не могу я сдержать восторга. А Михаил Герасимович продолжает свой рассказ: «Приехал из монастыря в Дубну, а отец Виктор говорит: «Просфорник у нас уходит, давай­ка на его место. Он подучит тебя немножко…» Стал я просфорником. Сначала просфоры корявые получались, потом наладилось более­менее».

Просфора – дело тонкое

Я же для себя отметила, что в каждом храме у просфоры свое, если так можно выразиться, лицо. В храме Похвалы Пресвятой Богородицы просфоры отличаются особой пышностью и красотой. Заслуга просфорника!

На эту похвалу просфорник Михаил Герасимович мне отвечает: «По­всякому бывает, случается и брак. Просфора – дело тонкое. Чуть раньше в печь поставишь, их начинает разрывать. Это потому, что дрожжи еще не выходили своё, а попав в печь, принимаются активно работать. В итоге у просфоры то верхушку оторвет, то кривые выходят. А чуть переждал, просфоры опадут, станут приземистые, некрасивые, на блины похожие. Глаз да глаз нужен. Нельзя предугадать, получится, не получится. Чуть больше воды или температура выше, они быстрее подходят, а зимой – медленнее. Много всяких тонкостей».

Делюсь информацией, почерпнутой из интернета, мол, когда просфоры пекут, молитву беспрестанно читают. Он уточняет: «Да, собственно, читать­то некогда, тут главное, как бы чего не забыть. В основном считаешь. На противень у меня умещается 42 просфоры, на два – 84 просфоры. Если меньше разместилось, надо снова тесто раскатывать. Раскатываешь лист, нарезаешь специальным резаком кругляши, потом их расставляешь на противень. Должен быть определенный зазор. Потому что, когда они подходят, то становятся большего размера и могут слипнуться». Словом, целое искусство, встреваю я. Не искусство, отрезвляет меня просфорник, а работа.

Рассказал Михаил Герасимович не только о тонкостях выпечки просфор, которые требуется соблюдать, но и об их духовной составляющей. Из главной – самой большой – просфоры вынимается агнец, используемый в Таинстве Евхаристии. Её называют агничной. На ней отпечатан крест с сокращенными надписями ИС ХС и НИКА, означающими торжество Господа по преодолению смерти. На богородичной просфоре сверху изображается образ Девы Марии или буквы, указывающие на образ Богородицы.

… И мы снова возвращаемся к главным вопросам: о молитве, о вере, о Боге. Всё это очень личное и в то же время общее для всех, у кого душа рвется к Богу, а собственная немощь, глупость, леность и прочие безобразные грехи подставляют ножку, чтобы упал, чтобы возроптал…

Из наших рассуждений привожу, на мой взгляд, самое важное, что сказал Михаил Герасимович: «У меня, скорее, не вера – я просто знаю наверняка, что Бог есть. Хотя чудес со мной не происходило, и в тонком сне мне никто из святых не являлся. Но тот мой случай, когда помощи ждать было неоткуда, край, как сейчас говорят, но стоило мне обратиться к Богу – и всё постепенно наладилось. Я просто знаю точно, что Он есть».

Светлана Козлова