"Я ни в чем не виноват!" Печать
24.10.2012 11:39

30 октября – День памяти жертв политических репрессий

Лукьян Петрович Петров, арестованный 16 июля 1938 года, реабилитирован посмертно 3 марта 1961 года. Дело о нем прекращено за отсутствием события преступления.

«Иди к детям, не волнуйся! Я ни в чем не виноват. Будет суд, и меня отпустят!» – так кричал из тюремного окна своей беременной жене 33-летний Лукьян, арестованный прямо на перроне после окончания ночной смены. Работал он на железнодорожной станции в Вязьме, а жили они в деревне Юркино Семлевского района Смоленской области. После ночной смены на перроне к нему подошли люди в военной форме и, ничего не объясняя, попросили пройти с ними.
Вот что рассказала корреспонденту его дочь Зоя Лукьяновна Волчкова:
«Осудили отца по политической статье, дали срок 10 лет, отправили в Усольские лагеря. Мама в стопочку складывала его письма, в которых он писал, что его, как только разберутся, обязательно отпустят, ведь он ни в чем не виноват. Писем было много, мама их перечитывала, плакала, наплакавшись, снова складывала в стопочку. В одном из писем он писал, чтобы посылки ему больше не высылала, все равно ничего не доходит. Все призывал: «Береги детей, лучше их корми!». Теперь этих писем нет, сгорели в оккупацию вместе с домом. Не осталось и ни одной папиной фотографии».
Когда отца арестовали, Зое исполнилось 8 лет. Были еще сестра Наталья, братья Николай и Саша, уже без отца родился его младший сын Сергей.
Травля
Сейчас Зое Лукьяновне 82 года. «Ляжешь спать, и как пойдут мысли в голове крутиться, одна горше другой», – вздыхает Зоя Лукьяновна. Особенно тяжело вспоминать, как в деревне после ареста отца принялись травить семью. Пай на сено сельсовет не выделил, значит, накосить сена было невозможно. Кормить корову стало нечем. Хотела мать её сдать, чтобы деньги выручить, так и сдать не позволили. Пришлось ее зарезать. А в деревне без коровы трудно выжить. Ладно бы государственные служащие травили, а то ведь и односельчане этим не брезговали. Не все, конечно, но охотников унизить и оскорбить хватало. Стоило матери на колхозном собрании руку поднять, её тут же окриком одергивали, мол, что, к своему хозяину захотела? Дошло до того, что их, ребятишек, когда они в школу шли, однокашники с дороги сталкивали, нечего, мол, тут детям врага народа ходить. Приходилось огородами до школы добираться. Однажды, когда сугробы были особенно глубоки, они вернулись домой все мокрые. Мать, узнав, почему они снегом брели, расплакалась, побежала в сельсовет. Нашелся там порядочный человек, родителей тех ребятишек, что безобразничали, вызвал, отчитал. После этого травля поутихла, но, если у кого что на огороде пропадало, всё на ребят Лукьяна Петрова валили.
Реабилитирован посмертно
А Лукьян Петров в Усольских лагерях все глаза проплакал, вспоминая своих ребятишек и жену. Об этом семья узнала от фронтовика, который с ним в одной камере сидел. Он с фронта из штрафной роты в Вязьму вернулся, без ноги, но живой. Написал письмо матери, чтобы приезжала,мол, есть что рассказать. Старшие дети стали отговаривать, мало ли чего, но она поехала. Узнала от бойца, что сидел он в одной камере с Лукьяном, что тот на фронт просился – вины-то за собой не чувствовал, хотел этот тяжкий груз с плеч сбросить, но его не взяли. Слишком слаб здоровьем был и плохо видел. А плохо видеть стал, потому что много плакал по детям, по жене, переживал за них, жалел очень.
Однажды весточки от отца перестали приходить, мать письмо за письмом отправляла, но ответа так и не дождалась. Тогда один из родственников написал запрос на имя начальника лагеря. Пришел ответ, мол, обращайтесь к своему областному начальству. Это означало, что в коридорах власти то ли затерялось, то ли умышленно было забыто извещение о смерти Лукьяна Петровича Петрова.
Так и не дождался он освобождения, в которое так долго верил. Лишь в 1961 году он был реабилитирован. В справке из Военного трибунала Московского военного округа написано: «Дело по обвинению Петрова Лукьяна Петровича, 1895 года рождения, до ареста 16 июля 1938 года – сцепщика вагонов на станции Вязьма, пересмотрено военным трибуналом Московского военного округа 3 марта 1961 года. Постановление от 26 сентября 1938 года в отношении Петрова Л.П. отменено и дело о нем прекращено за отсутствием события преступления. Петров Лукьян Петрович реабилитирован посмертно».
Знал Лукьян Петров или не знал, по чьему доносу он в лагерь попал, можно только гадать, а семья узнала, кто это был. Вот что Зоя Лукьяновна рассказывает:
«Вернулся в деревню бывший председатель Иван Васильевич после 10 лет лагерей. Очень больной вернулся, ноги его совсем не слушались. Вместе с другими односельчанами пошла его навестить и мать. Он очень обрадовался, попытался гостей встретить, да, кроме как на четвереньках, ходить не мог. Когда все собрались уходить, он попросил маму задержаться. Обратился к ней: «Доминика Ивановна, я хотел бы у тебя прощение попросить, а за что, ты сама знаешь». Только и ответила ему Доминика: «Бог простит! Проси прощения у Бога». Добрая она была, зла ни на кого не держала».
Земные тернии
Сама Зоя Лукьяновна, вспоминая былое, со вздохом произносит: «Лишились мы отца ни за что ни про что, а сколько Сталин-зараза людей погубил. Царство ему небесное!»
Вопреки несчастью, которое свалилось на их семью, никто из них не озлобился, все достойную жизнь прожили. Сестру Наталью, когда та семь классов закончила, удочерила сестра матери Ольга, жившая в Москве и работавшая по партийной линии. Удочерила для того, чтобы Наталья смогла в институт поступить, ведь детям врагов народа туда путь был заказан. Благодаря своему партбилету она частенько выручала родственников, помогала продовольствием, одеждой. Зоя с младшим братом нянчилась и в колхозе работала за мать, у которой домашних дел невпроворот было. И мечтала учиться, но куда же без паспорта? Помогли тетя Оля и старший брат, вернувшийся из армии. Выхлопотали в сельсовете справку, по которой паспорт можно было получить.
Закончила Зоя годичные вечерние курсы бухгалтеров, устроилась на почту работать, затем – кассиром в сельпо, позднее – счетоводом. Доросла до должности бухгалтера в автобазе Совнархоза, а вскоре и до главного бухгалтера больницы в Вязьме. Вышла замуж за хорошего человека Анатолия Сергеевича. Вырастили они замечательную дочь Галину. Дочка институт закончила, по направлению попала в Дубну, работала инженером-программистом. Когда Зоя Лукьяновна овдовела, перевезла её дочка к себе. Рядышком зажили, взрослела внученька Елизавета, замуж вышла. Ну, чего еще для счастья надо? Но пять лет назад на Зою Лукьяновну обрушилось непосильное горе – её единственная доченька, радость, утешение, счастье – умерла. Думала, что с ума сойдет. Если бы не батюшка из храма, который беседовал с ней, домой приходил, если бы не церковь, куда она стала ходить чуть ли не ежедневно, не вынести бы ей этого испытания. Сейчас ее радость – внучка Елизавета и её муж Николай да память о дочери, о муже, о маме и об отце…
Зоя Лукьяновна – член Дубненской ассоциации жертв политических репрессий.  Она как оставшаяся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признана подвергшейся политическим репрессиям и реабилитирована.

Светлана Кутузова